"Хронически перепуганная страна": Интервью с автором карикатуры на Зеленского, которую убрали с выставки

В связи с этим случаем в Украине вновь заговорили о цензуре, а сотрудники государственного учреждения, которые, возможно, хотели защитить президента (или себя? или чувства зрителей?), сами выставили его на посмешище. Ведь многие подумали, что он сам ее и снял.

К Олегу мы пришли в гости в Государственную галерею искусств Деснянского района, где он сейчас работает. В этой же галерее в свое время проходила и его большая выставка карикатур абсолютно без цензуры. Олег травит анекдот за анекдотом, показывает свои работы и объясняет, почему постоянно ходит с карандашами.

Без карандаша в руках он не может придумывать карикатуры.

- Расскажите подробнее об инциденте с библиотекой им. Леси Украинки.

— Мне предложили сделать эту выставку в библиотеке. Я не очень охотно согласился, потому что сейчас не очень подходящее время для выставок. COVID-19 в первую очередь ударил по акциям исскуства, и даже если выставки проходят, я информацию даю, но персонально никого не приглашаю, потому что переживаю - вдруг придет человек на выставку, а потом заболеет коронавирусом. А я буду думать, не на открытии ли выставки он заболел.

Выставку эту я предварительно показал (посмотреть ее можно здесь, — ред.) и даже предупредил, что она немного специфическая для хронически испуганной страны. Проблемы не было, хоть я и предупреждал неоднократно: мой опыт показывает, что с моими выставками всегда потом "шкандаль". Я сам развешивал выставку, работы крепил достаточно монументально. Через неделю выставка открывалась официально, я пришел и увидел, что одной работы, а именно карикатуры на президента Зеленского, нет. Я для выставки даже сознательно выбрал самую невинную работу. А как по мне, то на других президентов — и наших, и нет — карикатуры гораздо более жесткие.

Мне что-то начали объяснять, но не сказали, кто снял, чей приказ, просто сказали, что работу сняли. И объяснение было достаточно невыразительное, что, мол, в библиотеку приходят чиновники, и эта карикатура может их государственночиновничью душу ранить.

Но все же открытие выставки состоялось, я прочитал работникам библиотеки, как до этого обещал, лекцию о жанре карикатуры, ее месте в демократическом обществе, об успехах украинских карикатуристов и трагедии "Шарли Эбдо". Честно говоря, я думал, что после того как я старательно рассказал о карикатуре и ее месте в мировой культуре, проблема будет исчерпана и работу тихонько повесят обратно. Оказалось, что нет. Но я на тему свободы слова злопамятный.

Олег Смаль со своими работами

Я написал пост в "Фейсбуке", что произошел такой случай и я не хочу, чтобы на мою выставку приходили люди. Эта выставка не передает мое творчество, а выглядит так, что я очень храбрый, когда надо смеяться над бывшими президентами, и очень боюсь, когда надо рисовать действующего.

Далее все вообще пошло глупо. Работники библиотеки вместо того чтобы просто вернуть карикатуру на место или вообще закрыть выставку, взяли карикатуру на Зеленского в отдельную рамочку и поставили на стол. А дальше начали обвинять всех и вся вокруг.

Оригинальная версия, которую я очень активно поддерживаю, — что это я все сам организовал для пиара. Я отвечаю, что да, конечно, я короткой июльской ночью пришел в библиотеку, перегрыз провода сигнализации, взял лестницу, снял портрет Зеленского и затем по-иезуитски начал заламывать руки и кричать: "На помощь!". Я написал это в "Фейсбуке", и люди начали воспринимать это как святую правду.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно.

- По Вашему мнению, карикатуру сняли из-за указания сверху или это была инициатива работников библиотеки?

— Я думаю, что это инициатива снизу — "как бы чего нэ вышло". Какой-то генетический страх, что придет царь и на каторгу отправит или фигу покажет, полфиги премиальных снимут. Я не знаю. Кажется, это просто какая-то консервация того, что люди не чувствуют, что СССР уже 30 лет нет. У них как был СССР, так и остался.

- Были ли когда-то у Вас подобные конфликты?

— Вспомнил свой конфликт с изданием, которое пыталось цензурировать. Собственно, здесь слово "цензура" не использовалось, есть такое очень оригинальное понятие — редакционная политика. Я когда-то сотрудничал с одним киевским изданием, и они мне говорили с таким хорошим шотландским акцентом: "редакционная политика". И из-за этой редакционной политики у меня прекратилось сотрудничество в свое время с ними. Мне сказали: "Вы изобразили президента Кучму похожим на пьяницу, мы не можем дальше с вами сотрудничать". Кто вас заставлял публиковать эту карикатуру, а задним числом вспоминать, что президент похож на пьяницу? Хотя Кучма, кажется, никогда и не скрывал, что он любитель коньячка.

- Как Вы пришли к карикатуре?

— Я по образованию архитектор. Удивительный факт, но многие карикатуристы в мире по образованию — архитекторы. Я это называю дефектом психики. Потому что архитектура — профессия специфическая, половина мозга — инженерная, точная, а вторая половина мозга — свободный полет творчества. И где-то, видимо, на этой спайке двух половинок получается все смешное. В идеале архитектура — это создание комфортных условий для существования человека, а когда эти идеи комфорта дают сбой, это, пожалуй, выливается в карикатуру. Возможно, если бы я не прослужил в пехоте в советской армии, я не стал бы карикатуристом, но там такой концентрат человеческого абсурда, что если не смеяться, можно свихнуться или застрелиться, благо, всегда есть чем.

Я выбрал вариант смеяться.

- Почему именно политическая карикатура?

— Кто-то должен это делать. В нормальном цивилизованном мире карикатура — это обязательный сегмент прессы. Она начала активно развиваться, когда в мире появилась печатная пресса, сейчас уже интернет-ресурсы передавливают, но тем не менее карикатура существует. Я выбрал это направление, хотя мне говорили, что я ошибся, мол, надо рисовать вечную философскую карикатуру, а это одноразовые картинки о политиках, которых через неделю все забудут.

Много лет я проработал с различными украинскими изданиями. Это "Киевские ведомости", около 15 лет на первой полосе "Зеркала недели" выходили мои карикатуры, KyivPost, до последнего времени сотрудничал с ресурсом "Український репортер". Сейчас у меня практически нет сотрудничества с украинской прессой.

- Почему?

— Никто не просит. Дергать я никого не люблю. Это, видимо, связано с общемировым коллапсом прессы. И вторая причина тоже, пожалуй, важная — я никогда не рисую на заказ. То есть я всегда предупреждаю, что я не из тех, кто мочит какую-то одну политическую персону, а другую политическую персону не трогает. Из-за этого от моих услуг ангажированные издания отказываются. Но мир открытый - я сейчас сотрудничаю с нидерландским ресурсом.

- В 2011 году вы ушли из "Зеркала недели" и сказали, что завязываете с политической карикатурой. Почему вернулись к ней?

— Если бы не Майдан, то, пожалуй, я бы не вернулся.

После избиения студентов я пришел в одно издательство и сказал директору, что это начало российско-украинской войны. После того, что произошло, Янукович никогда не будет президентом, а поскольку он абсолютный ставленник России, его будут спасать с помощью войны. К сожалению, так и произошло.

Моя выставка на Майдане, я ее называю междубаррикадной, продержалась до 18 февраля. Во время штурма выставку уничтожили полностью — она сгорела. Я даже колебался, стоит ли ее восстанавливать, но когда я пришел на эти руины собирать какие-то остатки, пришли несколько женщин и сказали: "Мы столько ужаса насмотрелись, восстановите выставку, мы приходим сюда, и нам становится немного легче и веселее".

Я восстановил, и она довольно долго висела на майдане. Хотя лучше, чтобы таких выставок и не было никогда, но ее увидели десятки, сотни тысяч людей. Я продолжаю работать в этом жанре не слишком активно, в основном на мировой рынок. Но если бы был заказ печати, работал бы более активно.

Выставка Олега Смаля во время Майдана

- Были ли когда-то у Вас проблемы с представителями власти из-за карикатур?

— К счастью, я у меня ни с кем панибратских отношений во власти нет, хоть немножко работал когда-то с Юлией Тимошенко, Михаилом Бродским, Юрием Луценко. С ними не было никаких проблем.

Но во времена президентства Кучмы у меня был иск за карикатуру на 120 млрд гривен. Это была обычная газетная иллюстрация к расследованию о каких-то сделках с гуманитарной помощью Нацгвардии. Я сделал аллегорическую иллюстрацию к материалу и получил иск. Пришел на суд, и оказалось, что майор Нацгвардии, депутат Киевсовета, который был упомянут в в этом материале, очень похож на того персонажа, которого я нарисовал с головы.

А сумму иска он взял вот откуда: посчитал количество подписчиков газеты, умножил на количество пользователей интернета в мире и среднюю цену произведений искусства на аукционе "Сотбис". И свою душевную травму оценил на такую сумму. Это тянулось почти год, ничего хуже, чем суды, я не знаю, так как атмосфера всегда угнетающая. Если ты хочешь быть стройным, худым и психованным, то иди на суды. Завершилось все с пользой для меня, иск был отклонен. Но это я сейчас вспоминаю с юмором, тогда ничего, конечно, приятного не было.

- Была ли во времена Кучмы жесткая цензура в карикатуре?

— К счастью, Украина хоть косо-криво все-таки страна демократическая. В какие-то периоды было больше притеснений, в какие-то — меньше, но в целом тотальной цензуры у нас не было. Закрывались газеты, были наезды по запрещению печати. Например, когда начался Майдан, одной из газет, в которой я работал, типография отказала. И нам пришлось ехать то ли даже в Винницу, то ли в Кропивницкий, чтобы напечатать газету.

Тотальной цензуры нет, но есть такая звериная интуиция и у авторов, и у художников, что лучше эту тему не трогать. Открытых приказов не существует, но...

- Какие, например, это были темы?

— Боятся президентов трогать. Также больная тема везде в мире — это религия. Больше проблем, чем с политиками, именно с карикатурами на религиозную тематику. И все-таки страх перед высокими персонами.

- Помните свою первую политическую карикатуру?

— Они всегда были немного на грани. Одна из таких даже опубликованных без моего ведома в какой-то горбачевской газете карикатура: серп и молот, и вместо ручек — бутылка "Пшеничной" у серпа и бутылка "Столичной" у молота. Опубликовали ее без моего ведома и без моего разрешения, но, как ни странно, прислали гонорар.

- Подвергаете ли Вы свои работы самоцензуре?

— Единственная самоцензура для меня — могу ли я карикатуру показать своим родителям. Родителей, к сожалению, уже нет, но я думаю об этом. Это и есть цензура. Я, возможно, никогда не перебираю с цинизмом, жестокостью, не использую генитальный юмор, хотя ничего против не имею.

У меня есть карикатуры и на тему ислама, и на иудейскую, и на украинскую, русскую, американскую, негритянскую. Я считаю, что карикатура — это просто предупреждение, от этого никто не умирает. Хотя некоторые думают, что если убить карикатуристов, то в мире станет жить легче.

- После трагедии в "Шарли Эбдо" не было страшно заниматься карикатурой?

— У меня, в принципе, всегда была определенная тревога за свою работу, потому что все-таки в Украине убивают журналистов. Но уже как-то привык. Активного страха нет.

Хотя я от многих слышал, мол, зачем "Шарли Эбдо" рисовали, вот если бы не рисовали, были бы живы. Вполне возможно, но Франция пережила столько революций, столько крови пролила за свою свободу, чтобы какие-то негодяи карикатуристов, которые рисуют карикатуры на убийц, убивающих с именем бога, убивали? Так и произошло — пришли и с именем бога убили карикатуристов. К сожалению, это жестокое подтверждение того, что карикатуристы рисуют правду.

- Зачем, по Вашему мнению, обществу нужна карикатура?

— Жизнь не везде и не всегда веселая. Основной компонент карикатуры — это смех. Когда человек смеется, ему жить легче. Второе — это некий тест на свободу. Если в обществе, в прессе исчезает карикатура — это плохой звоночек. Значит, дальше будут закрывать газеты, журналы, будут цензура, лагеря и убийства.